«Белая береза под моим окном…» – 123 года исполнилось со дня рождения Сергея Есенина

123 года исполнилось со дня рождения великого русского поэта Сергея Есенина. Как всякий большой поэт, по свидетельству Виноградской, «был горд, самолюбив и считал, что он „в России самый лучший поэт“, и требовал соответственного к себе отношения. Талант, как известно, большой груз и большая ответственность. Не все справляются с этой ношей. Случается, происходит некое «профессиональное выгорание», и, к сожалению, его отмечали применительно к Есенину самые близкие люди, сообщили корр. РИА Биробиджан в пресс-службе Президентской библиотеки.

«3 октября 2018 года исполняется 123 года со дня рождения великого русского поэта Сергея Есенина (1895–1925). В фонде Президентской библиотеки представлен ряд посвящённых ему материалов: это книги, фотографические открытки, оцифрованные вырезки из газет, видеолекция «Сергей Александрович Есенин в диалоге культур»,научные работы по его творчеству, комплекты открыток, в которых запечатлён не только сам поэт и созданные в его честь памятники, но и его малая родина. В электронном читальном зале можно также ознакомиться с черновиками писем последней жены поэта С. А. Толстой-Есениной, адресованными известному юристу и общественному деятелю А. Ф. Кони.

Пожалуй, главное в электронной подборке Президентской библиотеки – воспоминания людей из ближайшего окружения Есенина. Они позволяют читателю увидеть поэта во всех его противоречиях. Перед нами предстаёт самобытнейший человек «от земли», старающийся не согнуться под гнётом огромного таланта, питающегося соками родной рязанской стороны:

Заливались весёлые птахи,

Крапал брызгами пот из горстей.

Стрекотуньи сороки, как свахи,

Накликали дождливых гостей.

Зыбко пенились зори за рощей,

Как холстины ползли облака,

И туманно по быльнице тощей

Меж кустов ворковала река.

Это стихотворение молодого поэта «Молебен» было напечатано в февральской книжке журнала «Летопись» (1916) рядом со стихами И. Бунина и А. Блока, прозой М. Горького – ознакомиться с изданием можно в электронном читальном зале Президентской библиотеки.

Бывший близким другом поэта, Анатолий Мариенгоф в книге «Воспоминания о Есенине» (1926) описывает, как крестьянский сын, поставивший целью покорить столицу и нарочито «теряющийся» в роскошных гостиных, учил приятеля жить: «Трудно тебе будет, Толя, в лаковых ботиночках и с проборчиком, волосок к волоску. Как можно без поэтической рассеянности? Разве витают под облаками в брючках из-под утюга!»

О своём вхождении в литературу Есенин размышлял откровенно: «Тут, брат, дело надо было вести хитро. Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввёл. Городецкий ввёл? Ввёл. Клюев ввёл? Ввёл. Сологуб с Чеботаревской ввели? Ввели. Одним словом, и Мережковский с Гиппиус, и Блок, и Рюрик Ивнев… к нему я, правда, первому из поэтов подошёл – скосил он на меня, помню, лорнет, и не успел я ещё стишка в двенадцать строчек прочесть, а уж он тоненьким голосочком: „Ах, как замечательно! Ах, как гениально! Ах…“ – и, ухватив меня за подручку, поволок от знаменитости к знаменитости. <…> Сам же я – скромного, можно сказать, скромнее. От каждой похвалы краснею, как девушка, и в глаза никому от робости не гляжу…»

Московская соседка Есенина журналистка Софья Виноградская, работавшая в газетах «Правда» и «Известия ВЦИК», отмечает в мемуарах «Как жил Есенин» (1926) самое характерное в поэте: «Есенин у всех в памяти запечатлён, почти заштампован своими синими глазами, кудрявой золотой головой, рассеянной улыбкой; и ещё в представлении многих – озорным <…> бросающим в переполненный зал чудесные слова своих стихов».

Как всякий большой поэт, Есенин, по свидетельству Виноградской, «был горд, самолюбив и считал, что он „в России самый лучший поэт“, и требовал соответственного к себе отношения. В жизни же он иногда встречал к себе отношение не как „к самому лучшему поэту“, а как к скандалисту, хулигану. Это его злило, задевало. И когда он лично сталкивался с такими людьми, то с какой-то злой, нехорошей насмешкой говорил: „Это я – Есенин! Знаете, есть такой поэт, пишет неплохие стихи“».

По-настоящему искренние и одарённые люди, такие, скажем, как жена писателя Алексея Николаевича Толстого поэтесса Наталья Крандиевская, с первых же часов знакомства начинали испытывать к начинающему поэту самые дружественные чувства: «Гость, похожий на подростка, скромно покашливал. В голубой косоворотке, миловидный, льняные волосы уложены бабочкой на лбу. С первого взгляда – фабричный паренёк, мастеровой. Это и был Есенин. На столе стояли вербы. Есенин взял тёмно-красный прутик из вазы. „Что мышата нажердочке“, – сказал он вдруг и улыбнулся. Мне понравилось, как он это сказал, понравился юмор, блеснувший в озорных глазах, и всё в нём вдруг понравилось. Стало ясно, что за простоватой его внешностью светится что-то совсем не простое и не обычное».

«Беседовать с Есениным можно было без конца, – пишет в своей книге Виноградская. – Он был неиссякаем, оживлён, интересен в своих разговорах, словах, политических спорах, полных подчас детской наивности, удивительного, но милого непонимания самых элементарных в политике вещей. <…> „А что такое „Капитал“?“ – „Бухгалтерия“, – скажет он. Дружный хохот служит ему ответом, а сам он с мальчишеским задором смотрит на всех с видом меньшого, который рассмешил старших».

«Дни сплошного шума, гама и песен сменялись у него днями работы над стихом, – продолжает Виноградская. – А потом шли дни тоски, когда все краски блекли в его глазах, и сами глаза его синие блекли, серели».

Талант, как известно, большой груз и большая ответственность. Не все справляются с этой ношей. Случается, происходит некое «профессиональное выгорание», и, к сожалению, его отмечали применительно к Есенину самые близкие люди.

«Основное в Есенине: страх одиночества. А последние дни в „Англетере“. Он бежал из своего номера, сидел один в вестибюле, до жидкого зимнего рассвета, стучал поздней ночью в дверь Устиновской комнаты, умоляя впустить его», – скорбно отмечал уже после гибели Есенина А. Мариенгоф.

Тем, кто хотел бы знать о жизни Есенина больше, интересны будут и электронные копии фотографических открыток, запечатлевших поэта в разные годы. Помимо широко известных официальных изображений среди них, в частности, представлены и домашние фотографии: Сергей Есенин в детстве, с родителями, сёстрами, в кругу друзей и сослуживцев, во время службы на военно-санитарном поезде в Первую мировую войну. Рязанскую свою деревню Константиново Сергей Есенин по-сыновьи носил в сердце, мог неожиданно сорваться домой в любой ситуации. После революции зорко следил за коллективизацией и переживал, когда сталкивался с фактами ущемления интересов односельчан. «Мужика в себе он любил и нёс гордо», – писал А. Мариенгоф.

И, может быть, именно в силу этой «родовой отметины» образ России глубинной, заповедной ментально воплотил в поэзии именно он, Сергей Есенин», — говорится в сообщении.

#ЕАО #Есенин #123года #дата #3октября #RIABIR